На долю русского народа выпало редкое счастье получить христианство тог­да, когда еще почти не успели выразиться черты национального само­оп­реде­ления. Христианство не сталкивается тут ни с оформившимся учением, ни с богатым культом какой-либо религии; не находит укоренившихся нрав­ст­венных привычек или государственных ус­тремлений. Самый язык, еще не запятнанный и гибкий, доверчиво дает устроить из себя сосуд благодати. Одним словом, христианство попадает в души младенческие, и все дальнейшие возраста­ние их, все внутреннее их устроение совершалось под прямым водитель­ством Церкви. Весьма по­нятно, что народный дух, так сложившийся, не мог не быть существенно православным. Если же прибавить сюда еще при­­родную мягкость русско­го характера, то станет вполне понятно, что Право­славие долж­но было запечатлеться на этом во­ске так, как предназначил Промысл Божий.

С славными именами свв. Кирилла и Мефодия соединяются самые дорогие для славянских племен вообще и для русского народа в частности воспо­ми­нания. Их вечно славные и памятные труды в составлении славянской грамоты, введении сла­вянского языка при богослужении, в переводе Священных книг на родной славянский язык по­ложили основание духовному и гражданскому величию сла­вян, их нравственной и гражданской самобытности; переводом Священных и бого­служебных книг на родной славянский язык они положили начало нашему вечному спасению. Святые Кирилл и Мефодий не только наши учи­тели и апостолы, но и отцы; они возродили нас духовно, научив своими трудами познать Единого Истинного Бога. Их святые имена для славянина — синоним Православия и просвещения.

Особенно в Древней Руси почитался святой Кирилл как первоучитель и ду­­ховный наставник не только славянских племен, но и русского народа. Наши летописцы считали его едва ли не единственным наставником в истинах веры первых русских князей. Так, после чудесного поражения под Констан­тинополем Аскольда и Дира для их оглашения и наставления в христианской вере явился св. Кирилл; равноапостольную великую княгиню Ольгу наставлял и утверждал в Православии тоже св. Кирилл; от греков для ознакомления
с христианством являлся, по некоторым летописям, к мудрому нашему вели­кому князю Владимиру тоже он.

Родные братья свв. Кирилл и Мефодий происходили из знатной и благо­честивой семьи, жившей в греческом городе Солуни в Македонии. Святой Ме­фодий был старшим из семи братьев, святой Константин (Кирилл — его мона­шеское имя) — самым младшим. Существуют предположения, что они были славянинами, но на­зываются в источниках греками по принадлежности к Греческой Церкви. Отец — знатный и богатый вельможа, по имени Лев, и мать Мария жили благочестиво, исполняя заповеди Божии. Святой Констан­тин родился в 827 году. И когда мать хотела отдать его кормилице, то он никак не желал питаться чужим молоком, но только молоком матери. Тогда родители его дали обет жить как брат с сестрой и так прожили четырнадцать лет до самой смерти.

Святой Константин с малых лет отличался большими способностями.
В городе Солуни в то время проживало многочис­ленное славянское населе­ние, язык которого стал с детства знаком и близок святому отроку. Семи лет от ро­ду Константин видел сон и рассказал его отцу и матери в следующих словах: «Вое­вода, стратиг нашего города, собрал всех девиц города и сказал мне: “Вы­бери себе из них, кого хочешь, на помощь и в сверстницы себе”. Я, оглядев, по­смотрел их всех и приметил одну, прекраснейшую из всех, с лицом светящимся, украшенную многими золотыми монистами и жемчугом и украшени­ями; имя ей было София. Ее я избрал». Родители поняли, что Господь дает отроку деву Софию, т. е. Премудрость, возрадовались духом и со старанием стали учить Кон­стантина не только книжному учению, но и богоугодному добронравию — премудрости духовной. «Сыне, — говорили они Константину словами Соло­мона, — чти Господа, и укрепишися; храни заповеди, и поживеши; словеса Божии напиши на скрижали сердца своего. Нарцы (призови) премудрость сестру тебе быти, разум же знаемь (т. е. близким, родным) сотвори себе (Притч. 7, 1—4). Премуд­рость сияет светлее солнца, и если ее будешь иметь своей по­мощ­ницей, она избавит тебя от многого зла».

Святой Константин учился вместе с малолетним императором Михаилом у лучших учителей Константинополя, в том числе у Фотия, будущего патриарха Константинопольского. Он изучил Гомера, геометрию, диалектику и философию. Кроме того, он изучил риторику, арифметику, астрономию, музыкальное ис­кусство и другие светские науки, а также знал языки: латинский, сирийский и другие. Святой Кон­стантин в совершенстве постиг все науки своего времени, но особенно прилежно изучал творения святителя Григория Богослова. За свой ум и выдающиеся позна­ния святой Константин получил прозвание Филосо­фа (мудрого).

Хотя святой воспитывался при царском дворе вместе с юным императором Михаилом и мог занять высокое положение, он помнил о своей Подруге, поэтому и отказался от знатной невесты.

Когда святой Константин был возведен в иерейский сан, его одновременно поста­вили хранителем патриаршей библиотеки при храме Святой Софии. Вот от этого-то избранника Софии и получило свое начало Русское Православие. Так Промыслом Божиим и Святой Софией он был подготовляем к апостольской миссии у славян. После принятия священства святой Константин, стремясь к уединению, оставался в Царьграде недолго: он тайно ушел и скрылся в од­ном из монастырей. Только через полгода императору удалось найти его и уговорить быть учителем филосо­фии в главном Константинопольском учи­лище. Святой Константин возвратился в Царьград. Со времени вступления на проповедь и общественно-церковное служе­ние проявилась его строгая рев­ность в утверждении Православия.

Первые прения были с вождем еретиков-иконоборцев Аннием. Мудрость и сила веры еще совсем молодого философа св. Константина были столь велики, что ему удалось победить в прениях вождя еретиков-иконоборцев престаре­лого Анния.

После этой победы Константин был послан императором в 851 г. на дис­пут для прений о Святой Троице с сарацинами (мусульманами). Это было первое миссионерское путешествие святого, совершенное им в 24 года. Святой Конс­тантин так умело отстаивал истинность православной веры и так обличал лож­ность учения мусульман, что сарацинские мудрецы, не зная, что ему отве­чать, пытались отравить святого. Но Господь сохранил Своего раба невредимым.
По возвращении от сара­цин святой отказался от почетной должности учителя философии и поселился в монастыре на Олимпе, где подвизался его старший брат святой Мефодий (815—885; память 6/19 апреля). Несколько лет он провел в непрестанной молитве и чтении творений святых отцов. На Олимпе он стал изучать славянский язык, познакомился с древнееврейской и коптской пись­менностью.

В 858 году в Царьград пришли послы от хазар с просьбой прислать к ним ученого мужа, чтобы он обличил неправду сарацинских и еврейских пропо­ведников, стре­мившихся обратить хазар в свою веру. Император Михаил III направил к хазарам для проповеди Евангелия святого Константина. Вместе с ним отправился и его святой брат Мефодий. На пути они остановились на некоторое время в городе Корсуни, готовясь к проповеди. Там святые братья чудесным образом обрели мощи священномученика Климента, папы Римского (+ 101; память 25 ноября/8 декабря). Там же, в Корсуни, святой Константин на­шел Евангелие и Псалтирь, написанные «русскими буквами», и человека, говорящего по-русски, и стал учиться у этого человека читать и говорить на его языке. После этого святые братья отправились к хазарам, где одержали победу в прениях с иудеями и мусульманами, проповедуя евангельское учение. Убежденный проповедью хазарский князь и с ним весь народ приняли хрис­тианство. Благодарный князь хотел наградить проповедников богаты­ми дара­ми, но они отказались от этого и просили князя отпустить с ним на ро­дину всех греческих пленников. И 200 человек были отпущены на свободу и воз­вра­тились на родину. На пути домой братья снова посетили Корсунь и в 862 (или 863) году, взяв там мощи святого Климента, вернулись в Констан­тинополь. Святой Константин ос­тался в столице, а святой Мефодий получил игуменство в небольшом монастыре Полихрон, недалеко от горы Олимп, где он подви­зался прежде.

Вскоре, в 862 (или 863) году, пришли к императору послы от моравского князя Ростислава, притесняемого немецкими епископами, с просьбой прислать в Моравию учителей, которые могли бы проповедовать на родном для славян языке. Выбор императора пал на святого Константина, уже подготовленного Промыслом Божиим к великой миссии среди славянских народов. Император, призвав его, сказал: «Необходимо тебе идти туда, ибо лучше тебя никто этого не выполнит». Несмотря на болезнь, святой Константин с радостью взялся
за испол­нение послушания. Как и всякое дело, он начал подвиг просвеще­ния славян с молитвы, а затем наложил на себя сорокадневный пост. В скором вре­мени Бог, слушающий молитвы рабов Своих, исполнил то, о чем просил Его верный слуга: святой Константин составил азбуку для славян (глаголицу), а затем с помощью брата и учеников Горазда, Климента, Саввы, Наума и Ан­ге­ляра продолжил перевод греческих Священных книг на славянский язык. Первой переведенной святым Константином книгой было Евангелие от Иоанна. Была переведена также Следованная Псалтирь (вклю­чавшая тексты тропарей и кондаков праздников и святых), различные тексты Свя­щенного Писания и богослужебных книг.

После завершения перевода святые братья отправились в Моравию, где были приняты с великой честью, и стали учить богослужению на славянском языке. Этот славный подвиг святого Кирилла явился основой великого дела приобщения сла­вян к христианской вере и культуре. С тех пор для славян настала новая жизнь, явилась возможность самобытного духовного развития под благотворным действи­ем проповеди и богослужения на родном славян­ском языке.

Борьба святого Константина за самостоятельность славянских народов услож­ня­лась тем, что дело просвещения славян было начато в Моравии — стране, находив­шейся под римским влиянием. Немецкие священники, стоявшие во главе христи­анских церквей в Моравии, всячески препятствовали введению богослужения на славянском языке, считая, что оно должно совершаться только на трех языках: еврейском, латинском и греческом. Святой Константин отве­чал им: «Вы признаете лишь три языка, достойных того, чтобы славить на них Бога. Но Давид вопиет: “Пойте Господеви вся земля, хвалите Господа вси языцы, всякое дыхание да хвалит Господа!” И в Святом Евангелии сказано: “Шедше научите вся языки”». Немецкие епископы были посрамлены. Святые братья неутомимо готовили служителей новой Церкви. Под их руководством моравский князь начал постройку храмов и собрал много отроков для обучения славянской азбуке и чтению переведенных книг. В короткое время святой Константин со своими учениками перевел церковное чинопоследование и ввел в обиход все богослужения по уставу. Этим было положено начало образованию самостоятельных славянских Церквей. Но враги дела просвещения славян продолжали им препятствовать: они донесли на святых Кирилла и Мефодия папе римскому Николаю I, обвинив их в ереси. Папа вызвал святых братьев в Рим; взяв с собою часть мощей священномученика Климента, они отправились в новое путешествие, очень неблагоприятное для здоровья святого Констан­тина. Путь их лежал через славянские земли. В Паннонии, по просьбе князя Коцела, они обучили его и 50 юношей славянской азбуке. При проща­нии князь хотел одарить святых проповедников. Но они не пожелали взять от Ко­цела так же, как и от Ростислава Моравского, ни серебра, ни золота. Еван­гельское слово они проповедовали безвозмездно и только испросили свободу у обоих для 900 греческих пленни­ков. В Венеции братья сделали еще одну остановку. Там святой Константин снова вел горячие споры с «трехъязычни­ками». Он доказывал право каждого народа на свою письменность и ссылался на Священное Писание и опыт ряда народов (армян, персов, грузин, готов, аваров, хазар, арабов, сирийцев и др.), издавна имевших свою письменность.

Перед прибытием святых в Рим умер папа Николай I. Новый папа Адриан II был настроен к святым братьям дружелюбно и встретил их торжественно, тем более, что они несли мощи священномученика Климента. Папа Адриан II признал славянский язык в Священном Писании и литургии, однако отпускать братьев для даль­нейшей проповеди в славянские земли не спешил.

Постоянные усиленные ученые занятия св. Константин с самых ранних лет его жизни рано ослабили его телесные силы, и без того не очень крепкие; апос­тольские труды среди славян и долгие путешествия еще более расстроили их. В Риме он скоро почувствовал в себе болезнь уже смертную. Однажды, когда уже протекло много дней его болезни, удостоившись некоторого уте­ши­тельного видения, он вдруг на­чал петь псалом Давидов: Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем (Пс. 121, 1). Он облекся в лучшие свои одежды
и целый день провел в них, радуясь о Господе. Наконец сказал: «Отселе несмь аз ни царю слуга, ни иному кому на земли, но токмо Богу Вседержителю» — и в следующий же день, утром, в знак совершенного отречения от мира принял схиму. Между тем жизнь в нем все слабела и слабела. Через 50 дней по постри­жении он почувствовал, что уже приспело время отшествия от сей жизни. Час его, уреченный Господом, настал, а с тем вместе открылась и вся полнота его любви к своим духовным чадам, о спасении коих он и в страшные минуты своей смерти не переставал отечески заботиться. Провидя духом судьбу славян, со всех сторон окруженных хищными волками, св. Кирилл в последний раз воздевает праведные руки свои к небу и слезно умоляет Господа, чтобы Он со­хранил это верное Свое стадо, избавил его от безбожной злобы, от всякого мно­горечивого и хульного еретического языка, возрастил Церковь Свою, всех призвал к единодушию и единомыслию в вере, вдохнул во всех слово Своего учения. Не забыл он и сотрудников своих. Всех он облобызал лобзанием святым, всем им молитвенно пожелал Божией помощью избавиться от ловитвы врагов их. Особенно трогательно было его последнее слово к брату своему, с которым от юности своей делил и скорби, и радости, и труд, и покой, на которого возлагал теперь всю надежду в благом делании. «Се, брате, — говорил он св. Мефодию со смертного одра своего, — супруга бяхове, едину бразду тяжуща. И аз на лехе падаю, свой день скончав. А ты любишь гору (Олимп) вельми, но не мози горы ради оставит учения своего» (т. е.: «Мы были с тобою, брат, как пара волов, одну ниву возделывающих. И вот я падаю на бразде, окончив день свой, а ты, знаю, любишь гору Олимп, но из-за нее не оставляй просвеще­ния славян»).

С такими святыми чувствами мирно отошел ко Господу верный делатель в дому Его на 42 году своей жизни в 14 день февраля 869 года.

Рановременная кончина Христова философа причинила тяжкую потерю не только ближайшим сотрудникам его, но и всей Церкви Православной.
В нем лишилась она одного из самых даровитых и ревностных учителей и защитников веры святой. По распоряжению папы Адриана, ко гробу почившего угодника Божия должны были предстать все: и греки, бывшие тогда в Риме, и римляне, петь над ним погребальные песни со свечами и проводить его с полной торжественностью, как бы проводили они самого папу. Всякое усердие к нему было принято папой как дело истинно богоугодное. Св. Мефодий объявил папе, что их мать заповедала им, чтобы тот из них, кто переживет другого, непременно перенес отшедшего ко Господу в свой монастырь. Адриан так и ве­лел было сделать. Для этого по его же приказанию гроб почившего был по­ставлен в особый ящик и забит гвоздями. По истечении семи дней после того, когда все еще шли приготовления к пути, римские епископы стали просить папу оставить мощи святого в Риме. «После многих путешествий по разным странам, — говорили они, — Господь привел его наконец в Рим; здесь и взял душу его. Прилично ему, как мужу честному, и покоиться здесь же». Принял папа и эту просьбу, изъявив желание — большее сделать. «Если так, — отвечал он епископам, — то из уважения к святости почившего и из любви к нему я, преступив обычай римский, погребу его в моем собственном гробе в церкви св. Петра». Ясно открыва­лось из всего этого, что Сам Господь избирал Рим в место вечного упокоения для святого пришельца с Востока, дабы он и по смерти своей не переставал обличать папство в уклонении
от чистоты учения первобытной Церкви Христовой, оставаясь вместе предста­телем пред Господом о новообращенных чадах своих в землях сла­вянских, смущаемых кознями вражьими. Святой Мефодий понял намерение Божие и оставил прежнее свое желание; но, чтобы, с одной стороны, сделать доступнее святыню для истинных чтителей ее, а с другой, отклонить от нее земное ве­личие, которого избегал при жизни смиренный слуга Христов, и, с тем вместе, очевиднее показать намерение Божие о ней, он решился просить папу поло­жить честные останки единокровного сотрудника своего не в гробе папском, а в хра­ме св. Климента, с мощами которого они пришли в Рим. Папа и на это охотно согласился. По его повелению немедленно собрались епископы, иноки и народ и с подобающей честью проводили святые останки до означенной церкви. При этом Господу было угодно земные почести, достойно оказанные усопшему праведнику, запечатлеть знамением Своей силы. В храме епископы хотели посмотреть, не похищена ли какая часть от его святых мощей, но сколь­ко ни силились, не могли вынуть гвоздей, которыми был заколочен гроб. Так вместе с ящиком и поставили они гроб по правую сторону алтаря. Вскоре гроб святого сделался источником многоразлич­ных чудес и дарований Божиих. Чем более обнаруживалась сила благодати, кото­рую стяжал на небе угодник Божий, тем более возрастало благоговение к нему. Римляне поставили на гро­бе икону его, день и ночь возжигали елей пред ней, воздавая хвалу Богу, прослав­ляющему прославляющих Его.

В том обстоятельстве, что просветитель славян святой Кирилл скончался и погребен в Риме, издревле видели великую славу его, равную славе первовер­ховных апосто­лов. В каноне святому Кириллу, составленном еще в IX веке, по­ме­щен стих следу­ющего содержания: «Господь Бог повелел ему с ними (т. е. апостолами Петром и Павлом) причастный покой прияти, как третьему (после них) свершителю Своего смотре­ния, как светилу, восполняющему лучами славы своей сияние двух верховных светил». Нельзя не увидеть глубоко зна­ме­нательного значения в том, что святой Кирилл погребен в церкви св. Климента. Святой Мефодий, отклонив почетное предложение папы Адриана похоронить брата в Ватикане в пышной папской гробнице и избрав местом вечного покоя для него бедную, забытую церковь св. Климента, тем засвидетельствовал, что апостолу Восточного Православия подобало почивать не среди папских гробниц в ватиканском храме, представляющем собой в настоящее время, по мнению многих, скорее пышный мавзолей и апофеоз папства, нежели дом молитвы, а именно здесь, в церкви св. Климента, которая одна из всех римских церквей через много веков сохранила в себе характер право­славного храма первых вре­мен христианства, как бы для того, чтобы стать достойным и знамена­тель­ным надгробным памятником свв. Климента и Кирилла, которые оба, как ис­тин­ные преемники апостолов, едиными усты и единым сердцем исповедовали Единую, Святую, Соборную, Апостольскую Церковь.

Память равноапостольного Кирилла отмечается также 11/24 мая вместе с памятью святого брата Мефодия.

В иконографическом предании древних Церквей святой равноапостольный Кирилл изображается в святительских одеждах, как, например, на фреске Со­фий­ского собора в Киеве или фреске IX века в церкви святого Климента в Ри­ме, где изображается посвящение святого Кирилла в епископа, или на ми­ниатюре из кенигсбергского списка летописи конца XV века. Эти факты свидетельствуют о том, что святой Кирилл был в сане епископа.